46. А. М. Горький — М. Ф. Андреевой. (23 апреля 1928, Сорренто)

Интересно и очень убедительно изобразила ты молодежь на приеме у Луначарского. Очерк этот следовало бы напечатать. И почему бы тебе не писать такие очерки? Видишь ты хорошо, язык у тебя — есть. А главное — есть хорошее чувство к молодежи, которой — как я знаю — живется весьма трудно и которая заслуживает более внимательного отношения к ней, чем то отношение, какое у нас принято. Сама она, молодежь, толково говорить о себе еще не умеет. Право, следовало бы тебе заняться «писательским» делом, это я говорю совершенно серьезно и, кажется, писал уже тебе об этом, прочитав очерк твоего первого визита в Россию¹.

Не отвечал так долго потому, что засыпан письмами из России, получаю их штук по 40, 50 ежедневно и на многие приходится отвечать. А вот газет, журналов, книг из Москвы итальянская почта не доставляет мне уже более месяца. Заявил об этом в полпредство, оно распорядилось, чтоб неаполитанский консул поговорил с директором почтамта, консул — поговорил, но результатов нет. А я знаю, что мне выслана куча книг и аккуратно высылаются газеты, журналы. Странно, выражаясь мягко.

Через месяц еду в Россию², значит, увидимся, хотя я опасаюсь, как бы в Берлине не устроили мне какой-нибудь «встречи». Если нечто подобное предполагается, — усердно прошу тебя: протестуй во всю силу. И так уж Москва подняла столь оглушительный шум, что, боюсь, это испортит мне все мои задачи и намерения.

Последнее время работал так много, что дописался почти до бессонницы и нервной усталости. Вот уже третий день лечусь от этого тем, что чищу дорожки в саду с Максимом и Крючковым. Помогает.

Будь здорова и — до свидания.

А.

23. IV. 28

Замечательна у меня пара внучек! Старшая — Марфа — очень умная и своенравная, а младшая — олицетворение довольства жизнью. Никак не предполагал, что доживу до таких штучек.

А.