Жить в столице А. М. Горькому было запрещено. В первый же день после выхода из Петропавловской крепости Алексей Максимович с Юрой Желябужским уехал в Ригу. Некоторое время они с Марией Федоровной провели на Рижском взморье, потом направились в Крым. Затем поехали на Карельский перешеек, в Куоккалу. Горький заканчивал там пьесу «Дети солнца», начатую в камере Петропавловской крепости, писал новую пьесу «Враги», делал первые наброски повести «Мать».
Мария Федоровна понемногу поправлялась. Ее радовали близость Алексея Максимовича, присутствие детей, забота и внимание близких. Опять она вся была в заботах. Но прежде всего думала о писательской работе Алексея Максимовича, постоянно заботилась о его быте.
Исключительно уважая известного критика В. В. Стасова, Мария Федоровна пригласила его на читку пьесы А. М. Горького:
«Глубокоуважаемый, дорогой Владимир Васильевич!
В этот четверг 9-го июня в 3 часа дня Алеша будет читать своих «Детей солнца». Вы и сами знаете, как приятно Вас видеть, и хочется еще раз сказать Вам это, — доставьте нам большое удовольствие, — приезжайте к нам. Будьте здоровы, желаю Вам всего доброго и жму Вашу руку.
Ваша Мария Андреева».
Критик В. В. Стасов вместе с А. М. Горьким запечатлен на рисунке И. Е. Репина «Горький читает свою пьесу «Дети солнца»».
В то лето Андреева и Горький часто встречались с Репиным в «Пенатах». И все больше симпатизировали друг другу.
Под свежим впечатлением рассказов Горького о Кровавом воскресенье, о муках тюремного заключения И. Е. Репин пишет картины «У царской виселицы», «Красные похороны», «Разгром демонстрации».
В «Пенатах» не только впервые слушали «Детей солнца», на даче в Оллиле была осуществлена их первая постановка. Она состоялась летом в деревянном сарае, купленном и приспособленном женой Репина Н. Б. Нордман–Северовой для публичных лекций и концертов. Играли любители. Только центральную роль Лизы исполняла М. Ф. Андреева.
Горький еще находился под следствием. В ожидании судебного процесса Алексей Максимович писал К. П. Пятницкому:
«Об отклонении от суда не может быть и речи, напротив, — необходимо, чтобы меня судили. Если же они решат кончить эту неумную историю административным порядком — я немедленно возобновляю ее, но уже в более широком масштабе, более ярком свете и добьюсь суда для себя — позора для семейства Романовых и иже с ними.
Если же будет суд, и я буду осужден — это даст мне превосходное основание объявить Европе, почему я революционер и каковы мотивы моего «преступления против существующего порядка избиения мирных и безоружных жителей России, включая и детей»».
Многие современники — профессиональные революционеры — вспоминали встречи в Куоккале на даче, где жили Горький и Андреева. Активный участник революции 1905–1907 годов, делегат Таммерфорсской конференции РСДРП В. С. Цыцарин писал:
«1905 г. Куоккала. Дача Линтула. День был воскресный. На террасе сидело 30 человек. Знакомлюсь с Марией Федоровной. Меня сажают за стол и дают стакан чая.
Приехала делегация рабочих Путиловского завода. Они решили бастовать до тех пор, пока администрация не удовлетворит их требования. Среди рабочих есть многосемейные, нуждающиеся. «Голод всегда был врагом рабочих и другом капиталистов», — сказал Горький».
Было решено по предложению М. Ф. Андреевой устроить концерт, сбор от которого передать стачечному комитету Путиловского завода.
Вечером в гости приехал Леонид Андреев с женой. Мария Федоровна уговорила Леонида Николаевича принять участие в концерте. Договорились с архитектором Бруни (он был хозяином летнего театра в Териоках). Заплатив за аренду 140 рублей, Мария Федоровна сняла для концерта помещение летнего театра.
Была достигнута договоренность и с участниками концерта, который намечался в двух отделениях. Мария Федоровна с Алексеем Максимовичем составили его программу. Кроме самой Андреевой в музыкально–литературном вечере должны были выступить Горький, Рукавишников, Скиталец, Л. Андреев, Чириков.
Соблюдая формальность, М. Ф. Андреева объяснила архитектору Бруни, что концерт устраивается с «благотворительной целью», Горький добавил: «В помощь начинающим писателям».
Концерт привлек многих зрителей. Билеты продавались заранее в книжном магазине «Труд» (Невский пр., 60), но вместить всех желающих было невозможно, не хватало мест, пришлось продавать входные билеты.
Концерт начался с чтения Горьким рассказа «Товарищ», затем Леонид Андреев прочитал свой знаменитый рассказ «Красный смех», рисующий ужасы войны. Поэт Скиталец в ироническом стихотворении сравнивал поэта с кузнецом: в стихотворении были строки о приближении революции. Андреева очень любила выступать в концертах. Тот концерт имел большой успех. Это всполошило полицию. 5 августа полковник Герасимов — начальник Петербургского охранного отделения — доносил «совершенно секретно» в департамент полиции о том, что «устроенный артисткою Московского Художественного театра М. Ф. Андреевой, при участии М. Горького… литературно–музыкальный вечер не был так безобиден, как могло это показаться на первый взгляд. Утвержденная цензурой программа концерта была изменена. Выступления исполнителей носили явно крамольный характер. М. Ф. Андреева после прочтения стихотворения «Чайка» была вызвана на «бис», причем прочла какой–то неозаглавленный рассказ, оканчивающийся словами: «Нам нужно бороться, хотя еще не раз дула пушек будут направлены на нас», «Вечная память павшим воинам», «Вечная память погибающим в тюрьмах»».
Возмутило полицейских и то, что по рядам переходили ридикюли с прикрепленными к ним булавками записочками: «В пользу РСДРП», «В пользу боевых организаций».
Насторожило полицию и то, что публика, уезжавшая после этого концерта отдельными группами в Петербург, в поезде до самого Белоострова (пограничной станции между Финляндией и Россией) распевала «Марсельезу», «Дубинушку», были слышны выкрики: «Долой самодержавие!», «Да здравствует свобода!» Все это подтверждало, что концерты, устраиваемые большевичкой М. Ф. Андреевой, имели большой политический смысл.
Собранные деньги — три тысячи рублей — М. Ф. Андреева передала Петербургскому комитету РСДРП. Она решила повторить концерт в Териоках, но полиция на этот раз категорически воспротивилась.
На даче неоднократно обсуждались дела, связанные с созданием большевистской газеты. И чаще стали появляться здесь А. Б. Красин и другие члены подпольного ЦК партии.
Летом 1905 года Мария Федоровна Андреева познакомилась с Николаем Евгеньевичем Бурениным, вскоре их отношения перешли в преданную дружбу на всю жизнь.
Н. Е. Буренин был активным деятелем большевистского подполья, его подпольные клички — «Герман», «Г. Ф.», «Виктор Петрович», «Небуренин». Он жил в Петербурге на Рузовской улице, недалеко от Витебского вокзала (ныне улица Николая Буренина), в доме № 3.
Николай Евгеньевич родился в Петербурге в декабре 1874 года в богатой купеческой семье. Дед его по отцу имел крупную бакалейную торговлю чаем, сахаром, кофе. А у деда по материнской линии в Гостином дворе было меховое дело. 4 марта 1901 года Буренин оказался у Казанского собора во время студенческой демонстрации и был арестован вместе с другими ее участниками.
«Боевое крещение» не прошло для него бесследно. В тюрьме Буренин познакомился с революционно настроенной молодежью. В камере сидело человек 25–30. Он невольно прислушивался к их разговорам и жарким спорам.
В то время судьба свела Буренина с семьей Стасовых. Будучи хорошим музыкантом, аккомпаниатором, он часто посещал квартиру на Фурштадтской (ныне улица Петра Лаврова), где по четвергам у Дмитрия Васильевича Стасова собирались известные художники, музыканты, композиторы, артисты. Здесь все любили музыку. Гости в доме Стасовых пели, музицировали. Эта семья пользовалась большим уважением передовых людей столицы. Владимир Васильевич — известный критик, выдающийся деятель русской культуры, его брат адвокат Дмитрий Васильевич — старшина присяжных поверенных Петербурга. Популярность Стасова возросла после его согласия защищать Д. Каракозова и других политических «преступников». В Петербурге рассказывали, в частности, что подзащитные Стасова порой находили приют в его доме. Дочерью Дмитрия Васильевича была Елена Стасова, в будущем профессиональная революционерка, соратница Владимира Ильича.
На этих вечерах Буренин познакомился с Еленой Дмитриевной. Она присматривалась к этому молодому человеку, стала давать ему поручения и наконец вовлекла Буренина в революционный кружок.
Внешне его жизнь не изменилась. По–прежнему с иголочки одетый богатый молодой человек участвовал в филантропических организациях, бывал на благотворительных концертах, музыкальных вечерах. Но он уже был связан с большевистской партией.
Н. Е. Буренин стал часто бывать в Куоккале. В своей книге «Памятные годы» он вспоминал: «Работая в Боевой технической группе, я познакомился с А. М. Горьким. Первая наша встреча состоялась летом 1905 г. в Куоккале (ныне Репино), на так называемой мызе Линтула, где Горький жил с Марией Федоровной…
…Когда наши деловые разговоры закончились и мы собрались уходить, М. Ф. ни за что не позволила нам уехать, не напоив нас чаем.
…Уехал я с чувством, будто давно знаком с А. М. Горьким и М. Ф. Андреевой. С этого дня я сблизился с ними».
Николай Евгеньевич в то время организовал доставку в Петербург из Финляндии нелегальной литературы. Дело это было крайне опасное, переправка нелегальных книг и газет через русско–финляндскую границу требовала находчивости, выдумки.
На Кексгольмском шоссе находилось родовое имение матери Буренина Кирисалы. Оно расположилось у самой границы. Возле имения был русский таможенный пункт. Администрация таможни арендовала у хозяйки имения землю и помещение для солдат и чиновников.
Нелегальная литература прибывала на станцию Райвола (ныне Рощино), оттуда ее надо было везти на лошадях до имения Кирисалы.
Узнав о прибытии груза, Буренин и его товарищи под видом праздных дачников выезжали из Петербурга. На пограничном пункте Буренина, как сына хозяйки этой земли, никто не обыскивал.
Когда к воротам таможни подъезжали подводы с грузом для Бурениных («книги из–за границы», «ноты»), Буренин непринужденно угощал чиновников дорогим табачком (хотя сам его не курил). Когда приходил груз, Буренин приглашал таможенников в дом подкрепиться «чем бог послал». К столу являлась и сама хозяйка имения Софья Игнатьевна Буренина. А в это время, пока она щедро угощала и поила таможенников, разгружалась крамольная литература.
Буренин вспоминал, что Софья Игнатьевна догадывалась о подпольной деятельности сына, и не случайно писал он о матери: «Она стала моим верным другом и неоценимым помощником». Старый член КПСС С. М. Познер вспоминала, что «Софья Игнатьевна широко предоставляла и свою квартиру и давала средства для партии».
Иногда приходилось проводить различные инсценировки. Устраивали «воскресные» чтения с волшебным фонарем, показывали диапозитивы на темы славянских сказок. В переполненном зале гасили свет, окна прикрывали темными шторами. Зрители — прислуга Бурениных, служащие таможни с увлечением слушали «лекторов». А в это время где–то на заднем дворе перегружалась только что привезенная нелегальная литература.
…Н. Е. Буренин передал М. Ф. Андреевой, что необходима крупная сумма денег для организуемой большевиками новой газеты. Но у кого их просить? Не отказали Репин и Серов. Только что приехавший с театра военных действий в Маньчжурии писатель Гарин–Михайловский дал 10 тысяч рублей.
М. Ф. Андреева просила и В. Ф. Комиссаржевскую помочь в создании новой газеты. Актриса в то время была на гастролях в Баку. К ней пришел с письмом от М. Ф. Андреевой Л. Б. Красин. Вера Федоровна Комиссаржевская всю сумму от концерта — три тысячи рублей — отдала в партийную кассу РСДРП.
Однажды поздно вечером в Линтуле появился особый посетитель. Мария Федоровна увидела молодого бородатого мужчину. Горький представил гостя Андреевой:
— Вот, Маруся, знакомься: Петр Заломов, герой, бежал из енисейской ссылки.
Гостя переодели и накормили. Вечером Алексей Максимович рассказывал Марии Федоровне о Петре Заломове — герое сормовского процесса социал–демократов, о его матери Анне Кирилловне Заломовой, помогавшей сыну в его революционной деятельности. Неграмотная, забитая мужем–пьяницей женщина, она сердцем поняла сына и по мере своих сил помогала ему. Достойно вела себя на судебном процессе. Когда Заломова сослали на каторгу, Горький, живший в то время в Нижнем Новгороде, помогал материально Заломову и его матери. Потом в повести Горького «Мать» Петр и Анна Заломовы станут прототипами образов Павла Власова и его матери.
В России революция все более нарастала…
Одним из важнейших вопросов, которые в апреле 1905 года обсуждал в Лондоне III съезд РСДРП, была подготовка вооруженного восстания против царизма. В. И. Ленин, руководивший работой съезда, указывал, что партийные работники обязаны серьезно изучать военное дело, что необходимо создавать боевые дружины, особенно в крупных городах и их предместьях, готовить и приобретать различное оружие. Изготовление оружия становилось неотложной партийной задачей. Эту мысль В. И. Ленин неоднократно подчеркивал в своих выступлениях и статьях.
Еще в начале революции Петербургский комитет РСДРП создал Боевую техническую группу. В нее вошли С. Гусев, Н. Буренин, М. Сулимова, С. Познер, Ф. Драбкина и другие. Задача группы — вооружение рабочих, создание боевых дружин на заводах и фабриках.
После III съезда партии Боевая техническая группа была передана в ведение ЦК РСДРП. В. И. Ленин предложил руководство работой этой группы поручить Л. Б. Красину. Группа стала практическим центром технической подготовки вооруженного восстания.
Л. Б. Красин приложил много сил и трудов для военнотехнической подготовки восстания. В связи с различными финансовыми и другими вопросами группы Л. Б. Красин неоднократно приезжал в Куоккалу к А. М. Горькому и М. Ф. Андреевой.
Одна из особенно ответственных встреч произошла в имении доктора Тернгрена в Финляндии. Ее организовали Н. Е. Буренин и М. Ф. Андреева. Было решено, что А. М. Горький приедет туда якобы на охоту. И действительно, на Горьком был охотничий костюм, в руках он держал ружье, а рядом с ним шла охотничья собака.
Горький приехал с Бурениным, Красин — со своими товарищами. Деловое свидание прошло удачно.
Иногда по поручению Л. Б. Красина в Линтулу приезжали члены Боевой технической группы ЦК Н. Е. Буренин или А. М. Игнатьев.
Александр Игнатьев, по происхождению граф, был талантливым изобретателем, Придумал свой способ изготовления взрывчатки, сконструировал несколько типов оболочек и ударников для бомб. В своем имении Ахи–Ярве на Карельском перешейке наладил выработку кислоты, необходимой для получения взрывчатого вещества. Гремучую ртуть, бикфордов шнур, капсюли для бомб покупали за границей.
Приобретаемое там оружие надо было проверить, «пристрелять», научиться им правильно пользоваться. Для этого был привлечен Владимир Александрович Крит — муж сестры Марии Федоровны, кадровый офицер, полковник
Саперных войск, преподаватель Николаевского военно–инженерного училища в Петербурге.
Н. Е. Буренин вспоминал: «С предосторожностями, чтоб не провалить для дела важного человека, мы отправляли к нему оружие, и Владимир Александрович давал свое заключение».
На квартире Владимира Александровича и Екатерины Федоровны Крит в доме № 24 на Фонтанке проходили конспиративные собрания. Дом Критов был вне всяких подозрений.
Иногда Л. Б. Красин, готовя очередное «дело», предварительно обсуждал его на квартире Критов с Андреевой, Бурениным, Игнатьевым, Драбкиной, Сулимовой.
Л. Б. Красин привлек М. Ф. Андрееву и А. М. Горького, живших осенью 1905 года в Москве, к участию в подготовке вооруженного восстания. Мария Федоровна взяла на себя сбор средств для приобретения оружия. Часть денег для этой цели шла из гонораров А. М. Горького. М. Ф. Андреева принимала участие в передаче закупленного оружия боевым дружинам. Н. Е. Буренин вспоминал: «С 1905 года Мария Федоровна была тесно связана с Боевой технической группой».
Член КПСС с 1902 года Ф. И. Драбкина вспоминала, что в Москве немало оружия нелегально хранилось на квартире А. М. Горького и М. Ф. Андреевой в доме на углу Моховой и Воздвиженки. Их домработницу Липочку (О. Д. Черткову) неоднократно вызывали в полицию, где чиновники пытались выяснить связи А. М. Горького и М. Ф. Андреевой с революционерами–подпольщиками. Сразу же после того, как они уехали с этой квартиры, полицейские нагрянули с обыском, но нужных им улик не нашли. «Рвение полиции, — отмечала Ф. И. Драбкина, — в данном случае имело вполне реальное основание: Мария Федоровна была лицом, осуществлявшим связь между Центральным Комитетом партии и Московским военнотехническим бюро, ведавшим делом технической подготовки вооруженного восстания. На ее квартире присланный ЦК товарищ знакомил руководящих работников этого бюро с новыми типами бомб и со способами их изготовленния».
Все члены Боевой технической группы при ЦК РСДРП были благородными рыцарями революции, преданными делу партии до последнего дыхания.
…Готовился побег из Таганской тюрьмы группы членов ЦК РСДРП, арестованных весной 1905 года на квартире писателя Леонида Андреева. Для организации этого опаснейшего дела нужны были деньги, паспорта, одежда, надежные квартиры, в которых могли бы остановиться бежавшие из тюрьмы.
Старый рабочий–большевик из Иваново–Вознесенска М. А. Багаев вспоминал в книге «Моя жизнь»:
«Одним из первых поручений… мне было: пойти в назначенное время к артистке Художественного театра М. Ф. Андреевой и там получить ответственное указание от члена ЦК партии «Никитича» — Л. Б. Красина.
М. Ф. Андреева жила в гостинице «Боярский двор», и, чтобы явиться к ней, нужно было одеться поприличнее, впервые в жизни мне пришлось надеть крахмальные манжеты и воротничок, в которых я себя чувствовал как молодая лошадь, на которую в первый раз надели хомут.
К М. Ф. Андреевой я пришел в большом смущении и не знал, как себя держать, но Андреева с присущим ей тактом встретила меня как старого знакомого… От моего смущения не осталось и следа. Вскоре явился и Л. Б. Красин. Задав мне несколько вопросов, касавшихся моего знакомства с московской Таганской тюрьмой, Л. Б. Красин заявил, что на меня возлагается организация побега из тюрьмы членов ЦК, арестованных весной на квартире писателя Андреева.
Такое поручение сначала меня смутило — я не знал, с чего начать. Красин меня успокоил, сказав, что для сбора средств на побег он мне даст в помощь М. Ф. Андрееву, у которой большие связи с либеральной интеллигенцией, сочувствующей революционному движению… Выяснив все, что касалось предполагаемого подкопа, я дал свое согласие на роль организатора предприятия, о чем и сообщил Красину на следующем свидании у Андреевой.
На первые расходы я получил 500 рублей от самой М. Ф. Андреевой и около 1000 рублей при ее содействии от оппозиционно настроенных некоторых московских врачей и адвокатов».
Боевая операция прошла успешно: группа большевиков совершила удачный побег из Таганской тюрьмы.
В октябре 1905 года страну потрясла всероссийская политическая стачка. Общая численность стачечников превысила два миллиона человек. Такой стачки мир еще не знал. Самодержавие вынуждено было пойти на некоторые уступки. 17 октября 1905 года Николай II подписал манифест, предоставлявший народу «незыблемые основы гражданских прав — неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний и союзов».
В. И. Ленин писал: «Уступка царя есть величайшая победа революции, но эта победа далеко еще не решает судьбы всего дела свободы. Далеко еще не капитулировало самодержавие, вовсе еще не перестало существовать, оно только отступило, оставив неприятелю поле сражения, отступило в чрезвычайно серьезной битве, но оно далеко еще не разбито, оно собирает еще свои силы, и революционному народу остается решить много серьезнейших задач, чтобы довести революцию до действительной и полной победы».
Царский манифест от 17 октября был обманом.
В Москве черносотенцы зверски убили Н. Э. Баумана. Хоронила его вся революционная Москва. Более трехсот тысяч человек шли за гробом. Впереди и по бокам колонны, крепко взявшись за руки, двигались дружинники с красными повязками на рукавах. Они охраняли похоронную процессию во время многочасового пути до кладбища.
В похоронной процессии участвовали А. М. Горький и М. Ф. Андреева. Они несли венок из красных гвоздик. На траурной ленте было написано: «От М. Горького и М. Андреевой — товарищу, погибшему на боевом посту».
Гроб с телом Баумана установили в актовом зале Высшего технического училища. Был там и маленький столик с горкой монет, куда клали свои копейки рабочие, — «на оружие».
Похороны Баумана превратились в небывалую по своей политической силе революционную манифестацию. В окружении отряда солдат, присоединившихся к большевикам, рабочие несли красное знамя Московского комитета РСДРП. В. И. Ленин писал о смерти Н. Э. Баумана: «Пусть послужат почести, оказанные восставшим народом его праху, залогом полной победы восстания и полного уничтожения проклятого царизма».
