Дорогая Мария Федоровна.1
Последние дни, а отчасти под влиянием того, что Вы мне сказали, я произвел маленькое расследование относительно всего, что стало твориться вокруг Тео и Центротеатра с моим отходом. Впечатление это произвело на меня удручающее.
Иосиф Михайлович [Лапицкий] несомненно заключил союз с худшими театральными элементами, постоянно повторяя, что вокруг меня арапы, которые меня надувают, делая вид, что он оказывает мне дружеские услуги, но фактически связался с Ольгой Давыдовной [Каменевой], что, конечно, полугрех, и с Эвелиновым, который определенно стоит во главе капиталистической, предпринимательской клики, и притом самого грязного разбора, и со всякими глиссерами и другими более или менее мелкими жуликами. Я ясно вижу, что через них Лапицкий будет владеть театрами, а фактически они через Лапицкого будут сосать из театров средства. Вера Рудольфовна [Менжинская] — совершенно бессильный человек в деле руководства театрами. Лапицкий имеет на нее неограниченное влияние и втирает ей очки. Она в высокой степени благородный человек, но, во-первых, в ее отношения к Лапицкому вмешиваются так называемые иррациональные величины, и, во-вторых, она далеко не так умна и не так хитра, чтобы стоять во главе подобного дела.
Лапицкий делает вид (как он это делает и со мной), что обращает ее внимание на всякие злоупотребления и, отцеживая комара, хочет заставить нас проглотить верблюда.
Между тем партийные круги продолжают давить на меня в том направлении, чтобы я, оставив, быть может, за собой председательство в Центротеатре, вместе с тем как можно решительнее отошел от театра и занялся Главпрофобром и некоторыми другими задачами Наркомпроса.
Принципиально я с этим совершенно согласен и охотно это сделал бы, но теперь, когда я ясно вижу, что фактически и неизбежно распорядителем всех судеб театра станет И. М. Лапицкий, не исключая государственных, под которые уже повелся систематический подкоп, — меня взяла оторопь. Этого я, во всяком случае, допустить не могу.
Лапицкий может быть хорошим работником под определенным контролем, но если я отойду и останется только Вера Рудольфовна, то и получится фирма Менжинской, а сущность — Лапицкий.
Вот почему, Мария Федоровна, после зрелого размышления я решаюсь спросить Вас, не согласились бы Вы, действительно, переехать в Москву и стать во главе Театрального отдела. Я положительно не вижу другого выхода. Подходящего человека у меня нет. Во главе театрального дела должен стоять коммунист, иначе все театры могут разрушить вдребезги такие левые коммунисты, то есть керженствующие новоперы2, что было бы катастрофой. Куда ни кинь — все клин, и спасение как будто бы только в том, чтобы за дело взялись Вы.
Напишите мне как можно скорей, что вы об этом думаете. Политически дело можно обставить в две минуты. ЦК не будет иметь против этого решительно ничего, а Вера Рудольфовна, как старый педагог, бесконечно более подходяща в качестве ближайшей помощницы Людмилы Рудольфовны или Надежды Константиновны, чем в качестве руководительницы, по существу, весьма чуждого ей дела.
Жму Вашу руку.
19/IV –20 г.
Печатается по машинописной копии, хранящейся в Архиве А. М. Горького. Письмо без подписи.
Фраза из письма: «… чтобы я, оставив, быть может, за собой председательство в Центротеатре, вместе с тем как можно решительнее отошел от театра и занялся Главпрофобром…» — дает основание полагать, что автором его был А. В. Луначарский — в те годы председатель Центротеатра.
↩- Керженствующие новоперы — то есть сторонники П. М. Керженцева, приверженцы пролеткультовских левацких идей в театральной практике. ↩
