42. Документ Петербургского Охранного отделения о концерте в Териоках

ЗАПИСКА¹

отделения по охранению общественной

безопасности и порядка в столице

Особый отдел

11 авг. 1905 г.

вход. № 24308 О. о.

Совершенно секретно.

ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ

ГОСПОДИНУ ДИРЕКТОРУ

ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ

5 августа 1905 г. № 14332

30 июля с/г состоялся литературно-музыкальный вечер, устроенный артисткою Московского Художественного театра М. Ф. Андреевой, при участии М. Горького, И. С. Рукавишникова, С. Г. Скитальца и др., — в помещении Териокского курорта, директором которого состоит архитектор Юлий Федорович Бруни.

Помещение для означенного вечера директором Курорта было сдано Андреевой за цену в 140 рублей. При заключении условия Андреева директору Бруни объяснила, что вечер устраивается с благотворительной целью на усиление литературного фонда.

Входные билеты артисткой Андреевой были отправлены для распродажи в С. Петербурге в книжный магазин «Труд», по Невскому пр., д. № 60, откуда в день спектакля вернули в Териокский курорт только 17 непроданных билетов на места первых рядов кресел.

С 6 ч. вечера начался съезд публики, масса было желающих из местных обывателей приобрести билеты на литературный вечер, но свободных уже не оказалось, — продавались добавочные не нумерованные билеты без обозначения стоимости их.

В Курорте были устроены два входа, через один из них в течение двух часов были пропущены более 200 человек, с входными билетами только в сад.

Сбор с мест в зале Курорта при указанных в программе ценах составлял 1507 р., не считая сумм сверх обозначенных в билетах, с входными билетами только в сад могло взойти до 700 человек, с точностью же число посетивших этот вечер определить было невозможно, так как устроители этого вечера денежную отчетность вели сами и дирекция Курорта над вырученными суммами контроля установить лишена была возможности. Из разговоров в публике было слышно, что общий сбор должен превысить сумму в 3000 рублей.

Программа означенного вечера была изменена, так, например, начало вечера открылось со второго отделения и некоторые артисты были заменены другими, а также на сцене были проведены вещи, не обозначенные в программе устраиваемого вечера.

Местный становой пристав (ленсман), обратив внимание на допущенное самовольное изменение программы, а также на собравшиеся в саду группы, свободно обсуждавшие политические вопросы, в предупреждение могущего произойти в публике волнения, обратился к М. Горькому, Андреевой и другим лицам из артистического круга с просьбой выполнять свои роли, не отступая от утвержденной программы.

Во внимание к законным требованиям станового пристава М. Горький и другие артисты заявили последнему, что со сцены публика не услышит ничего противоправительственного и отступления от программы ими допущено не будет.

Между тем двусмысленным и отражающим иронию на правительство можно было принять стихотворение Скитальца, прочтенное автором, в котором он себя сравнивает с кузнецом и говорит: «что железо, которое начинает накаливаться, не следует бросать, а надо раскаливать на огне до тех пор, пока его можно гнуть как угодно, и что терпением вознаграждается труд».

М. Ф. Андреева после прочтения стихотворения «Чайка» была вызвана на «bis», причем прочла какой-то неозаглавленный рассказ, оканчивающийся словами: «Нам нужно бороться, хотя еще не раз дула пушек будут направлены на нас», «Вечная память павшим воинам», «Вечная память погибающим в тюрьмах».

Последние слова Андреевой были покрыты громом рукоплесканий и шумными криками публики.

Андреев прочел рассказ «Красный смех», в котором рисуются все ужасы войны.

Вместо г. Богдановича его номер исполнил некто Амирджан.

Затем во время исполнения на сцене становым приставом было замечено, что между публикой, сидящей в местах, переходили по рукам четыре дамских ридикюля с прикрепленными к ним булавкой билетами с надписями: 1) «В пользу боевой организации», 2) «В пользу социал-демократической партии», 3) «В пользу союзов» и 4) на еврейском языке, при передаче которых другим лицам упоминали слово «Бунд».

Большой частью эти ридикюли, как наблюдалось, проходили по рукам евреев, причем передающий внимательно следил за правильностью дальнейшей передачи.

По окончании упомянутого литературно-музыкального вечера публика разными группами направилась к станции жел. дор. с песнями, и большинство из посетивших Курорт с поездом в 12 ч. 23 м. ночи выехали в С.–Петербург; в одном из вагонов поезда собралось до 100 человек пассажиров, которые пели рабочую марсельезу, дубинушку, другие революционного характера песни и, подъезжая к ст. Белоостров, кричали: «Да здравствует Максим Горький», «Долой самодержавие», «Да здравствует свобода» и еще несколько раз громкими криками вызывали какого-то Ивана Сергеевича Рукавишникова.

Наблюдениями того же станового пристава установлено, что большинство лиц (около 500 человек), посетивших Териокский курорт, приехали из С.–Петербурга и многие оказались между собой знакомыми, причем входные билеты на этот вечер были распроданы в С.–Петербурге между лицами, сочувствовавшими этому вечеру и, по всей вероятности, заблаговременно подготовленными к происшедшим беспорядкам.

Следующий литературно-музыкальный вечер, вследствие ходатайства Андреевой перед дирекцией Курорта в Териоках, имеет состояться в помещении Курорта лишь при непременном условии перемены всего состава артистов, в отрицательном же случае становым приставом (ленсманом) этот вечер разрешен не будет.

М. Ф. Андреева говорила директору Териокского курорта, архитектору Бруни, что деньги, вырученные от продажи билетов на устраиваемый ею вечер, назначены на усиление средств литературного фонда, но по имеющимся во вверенном мне отделении сведениям, весь сбор с этого вечера поступил в пользу СПБ комитета РСДРП и СПБ комитета партии соц.-революционеров.

При сем представляю копию программы.

О вышеизложенном докладываю вашему превосходительству.

Полковник Герасимов