Февраль 1902, Москва1
Ах, Константин Сергеевич, неужели Вы не поняли и не видите, что не роль я играла, что ни к какой политике я не причастна, что не думала я соваться в непосильное дело для куда более крупных, чем я, а что я в отчаянии, что не могу помочь очень близкому и дорогому мне человеку. Представьте себе, что у Вас погибал бы такой человек и Вы не могли бы ничего сделать для него, — могли ли бы Вы в это время, даже Вы, думать о чем-нибудь, кроме этого одного? А я должна была, конечно, делать [вид], что хлопочу за всех или по крайней мере за нескольких, так как другого — от меня никто бы и не принял. Сейчас, если Вам не трудно, ответьте мне письмом. У нас полон дом народу: приехали Крит из Петербурга, гостят племянники Андрея Алексеевича, его belle-soeur, да вот Вы говорите, что и у Вас у самого нервы расстроены…
Очень обидно и жаль, что время моего тяжелого горя и волнений личных совпало с серьезным и тяжелым временем театра, но поступать не так, как я поступала все последнее время, — я была не в состоянии.
Вы представить себе не можете, чего мне стоило играть 9, 10 и 13 февраля…2 Не знаю, знаете ли Вы, что всем высланным по тюрьмам объявлено официально, что они будут после отбытия наказания считаться политически неблагонадежными, им будет воспрещен въезд в Москву и предстоит поэтому двухлетнее отбывание воинской повинности по медвежьим углам провинции? Что вряд ли даже разрешат приехать сдать государственный экзамен. Это все полностью относится и к Димитрию Ивановичу, который все-таки интересовал и Вас. Я пишу Вам, как не написала бы никому, и очень прошу даже уничтожить это письмо.
М.
- Письма 1902 г. посланы Андреевой Станиславскому в период бурного подъема студенческого движения и жестоких репрессий царского правительства. Андреева активно помогала арестованным, собирала средства, посещала тюрьмы, организовывала передачи, готовила теплую одежду для ссылаемых в Сибирь. В ее письмах к Станиславскому ощущается недоговоренность, неизбежная в условиях конспирация, когда нужно было скрывать свои истинные мысли и действия. Так, хлопотами об арестованном репетиторе сына, Дмитрии Ивановиче Лукьянове, с которым Станиславский был знаком, М. Ф. прикрывала и объясняла в театре свое беспокойство и непосредственное участие в общем деле помощи арестованным. ↩
- … чего мне стоило играть 9, 10 и 13 февраля… — В эти дни были репрессированы студенты, друзья М. Ф. Андреевой, которые вовлекли ее в революционное движение. 9 и 13 февраля 1902 г. она выступала в спектакле «В мечтах» в главной роли Веры Кирилловны, а 10–го — в роли Ирины в «Трех сестрах». О тяжелом состоянии Андреевой Книппер писала Чехову: «Вчера был отчаянный спектакль… Мария Федоровна ревела все 4 акта. У них забрали студента репетитора» («Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер», т. 2, М., 1936, стр. 317, письмо от 10 февраля 1902 г.). ↩
