Русскиe в Италии: Мария Федоровна Юрковская

• Место и дата рождения: Санкт-Петербург, 4 июля 1868 г.
• Место и дата смерти: Москва, 8 декабря 1953 г.

Актриса, переводчица, революционерка Мария Федоровна Юрковская была дочерью театрального режиссера Ф. А. Фёдорова-Юрковского и актрисы. После окончания гимназии М. Юрковская поступила в Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства. В 1888 г. она вышла замуж за Андрея Желябужского, главного контролера Курской и Нижегородской железных дорог, а также члена правления Российского театрального общества. В 1888 г. у супругов родился сын Юрий, а в 1894 г. — дочь Екатерина. В связи с получением новой должности Желябужский с семьей переезжает в Тифлис, где Мария Федоровна дебютирует вместе с мужем на театральной сцене под псевдонимом Мария Андреева. Впоследствии семья Желябужских перебралась в Москву — город, глубоко повлиявший на судьбу Марии Андреевой. Здесь она знакомится с двумя мужчинами, сыгравшими самую важную роль в ее жизни: с Константином Сергеевичем Станиславским, наставником и впоследствии коллегой, с которым она дебютировала 15 декабря 1984 г. в роли Оли Васильковой в пьесе «Светит, да не греет» А. Островского, а также с Максимом Горьким, который станет ее товарищем и мужем и будет главной фигурой в ее жизни даже после их расставания. В 1898 г. Мария Андреева становится актрисой МХАТа, а в 1905 г. после долгой переписки со Станиславским, содержащей взаимные упреки, она покидает театр, оказавшись в тени новой фаворитки режиссера, Ольги Книппер. Наиболее удачными ролями Мария Андреевой были Лель («Снегурочка»), Ирина («Три сестры»), Лиза («Дети солнца») и Наташа («На дне»).

В то же время особенно проявился ее интерес к политике, который выразился в изучении работ Маркса и позже в неустанном поиске средств на дело революции (под псевдонимом Феномен), которое завершается вступлением в 1904 г. в РСДРП. Однако основным фактором, компрометировавшим ее в глазах властей, была ее связь с Максимом Горьким.

Во время театрального турне МХАТа по Крыму (1900 г.) их связь стала более прочной как в вопросах политических пристрастий, так и в сфере чувств: в 1903 г. они начинают жить гражданским браком после развода Максима Горького с первой женой Екатериной Павловной, с которой он сохранил теплые отношения.

Оставив театральную труппу, Мария Андреева с Максимом Горьким и другими коллегами занимается созданием нового театра. В то же время она продолжает театральную карьеру в Риге по приглашению Константина Незлобина (сезон 1904-1905 гг.). Горький приезжает к ней в Ригу, где его арестовывают и перевозят в тюрьму в Петербург. Мария Андреева вернулась в столицу и приложила усилия к освобождению мужа, которого вскоре отпустили на свободу не без давления со стороны других стран. Супруги вернулись в Ригу, а весной отправились в Крым на лечение, после чего обосновались в Куоккале, Финляндия.

Впоследствии Мария Андреева вернулась в Москву, где продолжила театральную карьеру во МХАТе, в постановке «Дети солнца» Горького. В то же время она начала сотрудничать с газетой «Новая Жизнь», первый номер которого вышел в октябре 1905 г. и стал еще одной причиной преследований со стороны властей; чтобы избежать нового ареста Горького и возможного обвинения Марии Андреевой, супруги были вынуждены бежать в Финляндию в первых числах января 1906 г., а в феврале того же года переехать в Берлин. Это был тяжелый и полный боли период в жизни Марии Андреевой, вынужденной покинуть детей, оставшихся в России. В апреле вместе с Н. Е. Бурениным супруги отправились в Соединенные Штаты, откуда вернулись в Европу осенью того же года.

Пребывание в Италии

26 октября 1906 г. Мария Андреева и Максим Горький прибыли в Неаполь вместе с секретарем и другом Горького Н. Бурениным («Интервью с Максимом Горьким», 1906 г.), его женой и горничной. На страницах итальянской прессы сохранились воспоминания о пересечении Атлантики, оставленные пассажиром того парохода, «Принцессы Ирэн», на котором путешествовала семья Пешковых. Эти записки были напечатаны в «Итальянской газете» и давали ценные сведения о жизни и личности Горького и его супруги:

«Неделей позже они обоснуются в Сорренто, где проживут месяц, имея возможность совершествовать итальянский. Они уже довольно уверенно читают, Андреева уже даже хорошо говорит по-итальянски, когда ей удается пересилить слишком сильный страх неправильно использовать формы. По этой причине она предпочитает французский при общении с людьми, не знающими русского, а также когда она могла бы поддержать разговор на английском и на немецком.

Когда она, будучи родом из знатной семьи (она родственница Голицына, пользующегося известностью и проводящего большую часть года в Риме камерьера Папы Римского), из любви к искусству решила поступить в Петербургскую Академию для изучения искусства пения, то начала изучать все эти языки, в особенности итальянский: поэтому легко понять, насколько ценна помощь этой в высшей степени образованной женщины ее Алексису — так она по-домашнему называет Горького — в изучении иностранной литературы. Будет неудивительно, если в скором времени мы получим в ее итальянском переводе какое-нибудь значительное произведение русского писателя» (Виатор, 1906 г.).

В Неаполе супруги остановились в отеле «Везувий». К интересу, вызванному личностью Горького, примешивался и интерес к Марии Андреевой:

«Как я уже сказал, у него есть супруга, которую он любит и которая отвечает ему сильнейшей привязанностью. Нам удалось мельком увидеть ее отражение в зеркале, когда осталась ненадолго открытой дверь. Она стройна и элегантна; на ее лице тень меланхолии, ее движения медленны и спокойны. Это та синьора, за которой усиленно охотились американские репортеры, из-за чего перед ней закрывались двери гостиниц... свободной земли» («Интервью с Максимом Горьким», 1906 г.).

26 октября супруги Пешковы вместе с Бурениным и его женой, выделив полдня на развлечения и отдых, отправляются любоваться красотами Неаполя:

«После завтрака Максим Горький с синьорой Андреевной, своим секретарем и его женой долго гуляли по городу и улице Караччоло. Горький снял на фотоаппарат много видов залива и города. После этого все вместе в экипаже приехали в Национальный Музей. Как только стало известно о приезде известного писателя, Луиджи Конфорти встретил его в зале бронзовых скульптур и провел экскурсию по музею; синьора Андреевна переводила объяснения с французского языка. Позже к ним присоединились директор музея кав. Гаттини и счетовод Кампана; они осматривали музей час, так как было уже 16 часов и музей закрывался. Благодаря за любезный прием, Максим Горький обещал приехать еще и пробыть дольше» («Как Горький провел вчерашний день», 1906 г.).

Вечером того же дня Горький и Андреева отправились в театр Политеама, здесь их также принимали со всеми почестями. Марии Андреевой подарили «великолепные цветы, которые пришлись по душе и ей, и Максиму Горькому» («Как Горький провел вчерашний день», 1906 г.).

Следующий день Максим Горький и Мария Андреева провели в отеле «Везувий», где они дали интервью журналистам и беседовали с другими гостями, в том числе русскими студентами из Корда Фратес. 29 октября Мария Андреева сопровождает Горького на Биржу труда в Неаполе, где он принимает участие в съезде «За Россию», организованном неаполитанским отделом социалистической партии. Уже с утра площадь Сан-Лоренцо была «заполнена сотнями людей, которым не терпится увидеть Максима Горького до того, как он войдет в большой двор Биржи труда». («Съезд «За Россию» с участием Максима Горького», 1906 г.). Среди собравшихся — рабочие, анархисты, а также русские студенты. Мария Андреева приехала с Горьким, Бурениным и его женой около 13 часов в сопровождении Артуро Лабриолы и некоторых представителей неаполитанской социалистической партии. Два экипажа, на которых они прибыли, были окружены толпой. В съезде принимали участие Джованни Бергамаско, сенатор Карло Альтобелли, Артуро Лабриола и другие. Мария Андреева переводит с русского на французский слова, которые Горький пишет в своей записной книжке. После съезда супруги посещают дворец Биржи труда и принимают делегацию русских студентов.

В дни, проведенные в Неаполе, Максим Горький выразил желание познакомиться с драматургом Роберто Бракко, а Мария Андреева предложила себя в качестве переводчицы («Горький и Роберто Бракко», 1906 г.), сделав возможной беседу двух писателей, «длившуюся более двух часов»: «Встреча двух писателей прошла в обстановке искренней симпатии. Горький, говоря об искусстве и литературе с помощью своей жены-переводчицы, показал свою осведомленность в области литературных и театральных движений в Италии в долгой беседе с нашим комедиографом» («Максим Горький 31 октября - 1 ноября», 1906 г.). Позже сам Бракко с теплотой вспоминал как писателя, так и его супругу — «донну Марию» - «прекрасную женщину, умную и энергичную», которую с писателем объединяет «близость чувств и идей» и которая «заботилась о нем с тонким изяществом и почти материнской лаской» («Когда Горький был на Капри...», 1917 г.).

Супруги были вынуждены отложить переезд на Капри на два дня из-за шторма на море. Они прибыли на остров 2 ноября на борту парохода «Мафальда» («Максим Горький», 3-4 ноября 1906 г.): жители острова сразу тепло встретили их:

«По приезде на Капри Максим Горький был встречен теплыми проявлениями симпатии со стороны толпы, собравшейся на площади Умберто I. Знаменитый русский изгнанник остановился в отеле Квисисана. Экипаж с Горьким и синьорой Андреевой был тесно окружен толпой и не мог последовать дальше. Поэтому им пришлось идти до гостиницы пешком под приветственные крики толпы. Непорядки, однако, не вызвали протеста супругов. Вчера Максим Горький совершил поездку по очаровавшему его острову, где он собирается остаться чуть дольше Рождества» («Максим Горький на Капри», 1906 г.).

Пребывание на Капри, которое должно было ограничиться всего несколькими днями, затянулось: Горького покорила красота острова, и он решает провести там зиму, «будучи увлечен поэтикой и покоем этого места» («Максим Горький на Капри», 18 ноября 1906 г.). 22 ноября супруги покидают роскошную гостиницу и обосновываются на вилле Блэзус семьи Сеттанни, «или, проще говоря, в маленьком домике с тремя окошками на горе вблизи Марины Пикколы» (Письмо Марии Андреевой А. В. Амфитеатрову ноября 1906 г. // «Мария Федоровна Андреева. Переписка...». С. 144). В 1909 г. они переехали на виллу Эрколано, известную также как вилла Спинола (или вилла Беринг), которую называли «Красный дом» за цвет ее кирпичей. На Капри Горький пишет без остановки и организует Партийную школу, а Мария Андреева служит ему секретарем, представителем, переводчиком. Здесь она совершенствует свое и без того прекрасное знание итальянского, переводя итальянские народные сказки на русский язык, которые будут много раз с успехом переиздаваться на ее родине.

Люди, представляющие Россию и будущую революцию — Богданов, Ленин, Луначарский, Базаров — а также представители современной литературы — Бунин, Тихонов, Андреев — гостят один за другим на Капри у супругов, которые в то же время не упускали возможности завязать крепкие и глубокие дружеские связи и с представителями итальянской культуры и политики, такими как уже упомянутый Роберто Бракко, а также Сибилла Алерамо и Джованни Чена, с которыми они познакомились в Риме в 1907 г.

Весной 1907 г. чета прибыла в Берлин, где встретилась с русскими и зарубежными представителями революционного движения, среди которых были Роза Люксембург и Ленин. Летом они вернулись на Капри, а осенью отправились в Тоскану, где посетили Флоренцию и Сиену и познакомились с Уго Ойетти. В ноябре Мария Андреева пишет Буренину: «Что же рассказать обо мне? У нас все хорошо, мы бегаем смотреть на картины, все больше привязываемся к этой удивительной стране» (Письмо М. Ф. Андреевой к Н. Е. Буренину ноября 1907 г.//«Мария Федоровна Андреева. Переписка...». С. 156).

В декабре того же года супруги вернулись в Рим, где вновь встречаются с друзьями. Сибиллу Алерамо поразили личность и манеры Марии Андреевой, о чем она пишет в статье, посвященной писателю и его жене по случаю их пребывания в Риме:

«Горький говорит только на своем языке: несколько итальянских слов — вот все, что он знает из иностранных языков. Но рядом с ним его жена, грациозная и сильная натура из княжеского рода, которая несколько лет была знаменитой актрисой и носила имя Марии Андреевой. С готовностью, с удивительной гибкостью эта женщина с красивым бледным лицом и живо сияющими глазами переводит слова поэта и передает ему слова его собеседников, почти не позволяя диалогу прерваться или хоть на минуту запнуться: она тоже широко образована и имеет изысканный вкус, и ее душа составляет одно целое с душой Алексиса Максимовича» (Алерамо 1907. С. 3).

В Риме они готовились встречать Новый год вместе с семьей Боткиных (см. Письмо Марии Андреевой к И. Л. Ладыжникову от 27 декабря 1907 г. // «Мария Федоровна Андреева. Переписка...». С. 159), а 1 января отправились из Неаполя на Капри, куда прибыли 5 числа.

Однако не всегда мнение итальянской критики о Марии Андрееве было положительным или справедливым, особенно в тридцатые годы, когда ее представляют «роковой» женщиной, которая своими чарами заставила Горького сдаться. Такой она описана в статье Э. Черио — героиней, носящей проклятие своей «ослепительной и роковой» красоты, страстной женщиной, «похитительницей мужей», искусным кукловодом, которая «разыгрывала из себя вдохновительницу и почти духовного руководителя Горького» (Черио 1943. С. 3).

Возвращение в Россию

Мария Андреева покинула Капри в ноябре 1912 г. и нелегально вернулась в Россию, где продолжила свою деятельность по добыванию средств для партии. Отсюда она ежедневно пишет Горькому, докладывая ему о делах в России. Скоро она вернулась на театральную сцену не без помощи друзей-актеров, которые в 1913 г. заявили властям о необходимости ее участия в запланированном турне труппы: в июне 1913 г. она наконец вышла на сцену в Киеве. В этот период ухудшилось состояние здоровья Горького, и она вынуждена была вернуться к нему на Капри. В то же время были сняты обвинения в ее адрес, и Мария Андреева смогла вернуться в Россию, на этот раз легально, где вновь играла на сцене в Московском драматическом театре Суходольского в Москве (1913-1914 гг.) и в театре Незлобина (1915-1917 гг.).

В месяцы революции она с жаром участвовала в организации нового политического и культурного строя: две параллельные деятельности Марии Андреевой — театр и политика — соединились, когда она стала комиссаром театров Петрограда (с 1918 по 1921 гг.); однако она не покинула сцену. В то же время, с 1919 г., она была во главе Экспертной комиссии при петроградском отделе Народного комиссариата внешней торговли (Внешторг). Она часто бывает за границей с целью привлечь внимание европейской общественности к тяжелому положению страны в результате неурожая в 1921 г. В 1922 г. она получает от Народного комиссариата по внешней торговле должность главы Комитета по делам кинематографии — пост, который позволяет ей принять активное участие в зарождении и становлении индустрии советского кино.

Двадцатые годы и Италия

Судьба Марии Андреевой пересеклась с Италией и в двадцатые годы, когда она старалась организовать поездку по Европе с четырьмя друзьями. Как свидетельствуют материалы, сохранившиеся в Центральном государственном архиве, она обратилась за помощью к старому другу Роберто Бракко, чтобы последний замолвил за нее слово перед итальянскими властями. В дружеском письме от 9 мая 1921 г. Мария Андреева выражает желание вернуться в Италию, свою «вторую родину», снова посетить Рим, Неаполь и Флоренцию. Она повествует о сложностях, с которыми ей пришлось столкнуться, чтобы добиться разрешения предпринять такую поездку, не имея «иной цели, кроме той, чтобы увидеть то, что произошло в мире искусства, театра и кино» и просит Бракко ходатайствовать за нее перед итальянским правительством, чтобы получить визу на месяц, убеждает писателя в том, что ни она, ни ее друзья не преследуют в Италии каких-либо политических целей. Она также уточняет, что Максим Горький, собирающийся во время написания письма направиться в Германию для лечения, «не является коммунистом, что бы там ни говорили».

Письмо передал лично в руки Бракко сын Горького, с которым Мария осталась в хороших отношениях. По прочтении письма Бракко обратился за советом к Бевьоне, помощнику секретаря Президиума Совета министров. Он сообщил другу о просьбе Андреевой, которую описал как «женщину высокого ума и благороднейших чувств», говоря, что верит в искренность ее слов, но не может взять на себя такую большую ответственность.

К сожалению, в поездке, которую так страстно ждала Мария Андреева, власти ей отказали, ссылаясь на необходимость «остерегаться любых неожиданностей» ввиду длящейся долгие годы критической ситуации в политике, когда итальянские консульства на российской территории не в состоянии были полностью выполнять свои задачи и собирать всю необходимую информацию о целях поездки, и особенно ввиду еще существующей связи Марии с Горьким, которую она никогда не отрицала, — человеком, на которого итальянские власти смотрели с «осторожностью» и волнением «из-за его романтического и пылкого характера».

«Дорогой друг!

Надеюсь, что вы помните меня и не удивитесь, что я обращаюсь к вам, желая ненадолго приехать и увидеть вновь Неаполь, Рим, Флоренцию и потом вернуться в Россию, где я актриса одного из самых больших и известных театров — Большого драматического театра в Петербурге. С большим трудом мы получили разрешение нашего Правительства, я и четверо моих друзей, поехать путешествовать в Европу (...). Мы, наверное, первые в России получили это разрешение как частные люди, которые не имеют иной цели, кроме той, чтобы увидеть то, что произошло в мире искусства, театра и кино во всей Европе и, конечно, в Италии — стране искусства (...). Как вы уже поняли, я прошу вас об этой огромной услуге — написать в Рим несколько слов вашему знакомому чиновнику в поддержку моего запроса итальянскому правительству на выдачу разрешения мне и моим друзьям провести месяц в Италии (...) Не раздражайтесь, прошу вас, из-за моей просьбы! Я часто, часто вспоминаю о прекрасно проведенном времени на Капри, о вашей доброте и дружбе.

Я отвечаю за всех моих друзей, что никто из них, включая меня, не замешан в политических делах, я даю вам честное слово. Кроме того, сказать по правде, я так тоскую по Италии, что иногда вижу ее во сне и плачу, как ребенок. Вы знаете, что Италия стала для меня второй родиной. И еще я так устала, мы все так устали, все бедные друзья мои, отправившиеся со мной из России, получив разрешение поехать в Европу только на три месяца с обязательством вернуться работать в Россию.

Мы вернемся. Мы считаем, что те, кто обещает, а потом не возвращается в Россию, совершают подлость по отношению ко всем тем, кто остался в России и к тем, кто хотел бы поехать, чтобы поправить здоровье или чтобы не чувствовать себя такими изолированными, какими мы оставались после ужасной войны и после революции.

Вы поймете меня, я уверена, вы великий писатель и знаете все, знаете человеческую душу, душу артиста.

Алессио (Максим Горький) не комунист, что бы там ни говорили. Он много выстрадал, у него больное сердце и скоро он поедет в Наухейм, в Германию. Но, боюсь, он не почувствует себя там хорошо, мне уже давно не нравятся немцы, как вы помните. Это мое письмо повезет в Италию сын Алессио — Максим Пешков, славный молодой человек, с которым мы очень дружны... Надеюсь, вы захотите помочь мне и не будете раздражены.

Пожимаю вашу руку и надеюсь, что смогу сказать вам «до свидания» лично. Мария Андреева (Если вы хотите мне написать, то вам следует направить письмо синьору Витальбе в Ригу)» (Копия на бумаге Министерства иностранных дел письма Марии Андреевой Роберто Бракко от 9 мая 1921. Письмо написано по-итальянски).

За просьбой Марии Андреевой следует рекомендательное письмо Бракко его другу Бевьоне:

«Мой дорогой Бевьоне,

Памятуя о любезностях, оказанных мне вами как добрым коллегой, и будучи уверенным в вашей проницательности, энергии и тщательности исполнения вами тех высоких обязанностей и полномочий, которыми вы по достоинству наделены, я осмеливаюсь просить вашей помощи в разрешении одного деликатного и сложного дела — сложного особенно для меня, живущего в стороне от политики.

Прочитайте, пожалуйста, внимательно прилагаемое письмо. Оно написано и подписано синьорой Марией Андреевой, с ней и с Горьким я познакомился на Капри. Мне она представляется женщиной высокого ума и благороднейших чувств.

Сейчас она просит у итальянских властей разрешения прибыть на месяц в Италию, она просит, чтобы к ней и ее друзьям относились без недоверия; о друзьях она дает в письме подробную информацию.

Я верю в полную искренность ее слов о том, что цель ее поездки касается исключительно искусства. Однако вы поймете, что я не желаю брать на себя такую ответственность. Прошу вас самого изучить это дело с учетом ваших полномочий, и, если вы посчитаете это уместным, удовлетворить желание уважаемой синьоры. Прошу также извинить меня за доставленное вам беспокойство и сердечно пожимаю вашу руку. Роберто Бракко» (Копия на бумаге Министерства иностранных дел письма Роберто Бракко Бевьоне от 27.VII.1921).

Было заведено официальное дело, по которому Марии Андреевой отказали в поездке из-за необходимости «остерегаться любых неожиданностей»:

«Синьора Мария Андреева, подруга известного писателя и политического агитатора Максима Горького, через драматурга Роберто Бракко просит разрешения приехать в Италию на несколько месяцев с четырьмя другими людьми, российскими гражданами, в настоящее время проживающими в Петербурге.

Известный деятель искусства, дающий свою рекомендацию по поводу вышеназванной, Помощнику секретаря Президиума Совета Министров, открыто признает, что не может дать никакой гарантии в отношении действительных целей этой поездки в Италию. Нужно отметить, что эта поездка является частью более длительного путешествия по Европе с целью, по словам подруги Горького Марии Андреевой, «увидеть то, что произошло в мире искусства, театра и кино во всей Европе».

Главное Управление считает, что не следует давать ход просьбе Андреевой. Как известно, в данной ситуации невозможно достоверно установить цели, преследумые российскими подданными в таких поездках. Наши консульства в России не выполняют своих функций ввиду прерванных по известным причинам отношений: не существует прямых источников для проверки информации и проведения расследований. Известна также важная и не всегда полностью ясная роль, которую Горький играл и до сих пор играет в революционных событиях в России и в зарубежной пропаганде, касающейся вышеназванных событий.

Синьора Андреева постоянно поддерживала — чего она сама не скрывает — сердечные отношения с Горьким, на политическую деятельность которого невозможно смотреть без подобающей осторожности ввиду его романтического и пылкого характера» (Рукописная запись Главного управляющего государственной полиции Помощнику секретаря Президиума Совета Министров от 10.VIII.1921).

Литература

• S. Aleramo,Maksim Gorki a Roma, «La Tribuna», 19 dicembre 1907, p. 3.
• P. Cazzola, A Capri, fra compatrioti, pescatori e scugnizzi, in Uno scrittore 'amaro' nel Paese 'dolce', a cura di M. Talalay, Capri, Oebalus Edizioni, 2006, pp. 26-41.
• E. Cerio, Gor'kij inedito, «Il Mattino», 31 gennaio 1943, p. 3.
• Come Gorki trascorse la giornata di ieri, «Il Mattino», 27-28 ottobre 1906, p. 1.
• Gorki e Roberto Bracco, «Il Giornale d'Italia», 31 ottobre 1906, p. 2.
• Grande comizio "pro Russia" a Napoli. Il saluto di Massimo Gorki, «Il Giornale d'Italia», 29 ottobre 1906, p. 3.
• Intervista con Massimo Gorki a Napoli, «Il Giornale d'Italia», 27 ottobre 1906, p. 3.
• Marija Fedorovna Andreeva. Perepiska. Vospominanija. Stat'i. Dokumenty. Vospominania o Marii Fedorovne Andreevoj, sost. A. P. Grigor'eva, S. V. Širina, Moskva, Iskusstvo, 1968.
• Massimo Gorki, «Il Mattino», 30-31 ottobre 1906, p. 4.
• Massimo Gorki, «Il Mattino», 3-4 novembre 1906, p. 4.
• Massimo Gorki a Capri, «Il Mattino», 5-6 novembre 1906, p. 4.
• Massimo Gorki a Capri, «Il Giornale d'Italia», 19 novembre 1906, p. 3.
• Massimo Gorki a Napoli, «Il Mattino» (seconda e ultima edizione), 28-29 ottobre 1906, p. 4.
• E. Moschino, Il tramonto di Massimo Gorki, «Il Giornale d'Italia», 29 luglio 1917, p. 3.
• E. Serao, Massimo Gorki a Napoli, «Il Mattino» (prima ed.), 27-28 ottobre 1906, pp. 1-2.
• E. Serao, Gorki intervistato dal "Mattino", «Il Mattino» (ultima ed.), 27-28 ottobre, p. 1.
• Il comizio "Pro Russia" con l'intervento di Massimo Gorki, «Il Mattino», 29-30 ottobre 1906, p. 4.
• Quando Gorki era a Capri... Ricordi di Roberto Bracco, «Il Giornale d'Italia», 9 agosto 1917, p. 3.
• A. Tamborra, Esuli russi in Italia dal 1905 al 1917, Bari, Laterza, 1977.
• Teatral'naja enciklopedija, Moskva 1961-1967.
• The biographical dictionary of the former Soviet Union, by J. Vronskaya, V. Chuguev, London, Saur, 1992.
• Ženščiny russkoj revolucii, sost. L. Stišova, Moskva 1982.
• Viator, Dodici giorni con Massimo Gorki, «Il Giornale d'Italia», 29 ottobre 1906, p. 3.

Архивы

• Центральный гоударственный архив, Рим, Ministero dell'Interno, Direzione generale della Pubblica sicurezza, Affari generali e riservati, 1921, cat. A11, b. 13, f. Andreeva Maria e altri n. 31.