В Петербурге в семье театральных деятелей Юрковских 4 июля 1868 года родилась дочь Мария. Ее отец Федор Александрович Юрковский (по сцене Федоров) был главным режиссером Императорского Александрийского драматического театра (ныне Академический театр драмы им. А. С. Пушкина).
Федор Александрович родился в многодетной семье небогатого помещика Харьковской губернии. С пяти лет Федора вместе с братом отправили в Санкт–Петербург. Учитывая заслуги деда — флотского офицера, братьев определили в приют для офицерских детей в Царском Селе. Навсегда запомнил впечатлительный мальчик Федя Юрковский розги, карцер за малейшую провинность, нескончаемую муштру. Из приюта братьев перевели в Морской корпус, который они окончили гардемаринами (так называли учащихся старших рот Морского корпуса).
Федор Александрович был от природы талантливым человеком, с хорошим художественным вкусом. Он рисовал и лепил, его отличали начитанность, широта познаний и хорошая память.
Служба в царском флоте считалась выгодной и почетной, но Федор Александрович оставил флот: его увлек театр. Любовь к искусству возникла у него в детские годы. В семье часто говорили о театре, об игре известных русских и иностранных актеров, о драматургах и режиссерах. В юности Федор участвовал в любительских спектаклях. На профессиональной сцене он стал режиссером, тридцать лет прослужил главным режиссером Александрийского театра.
Давний интерес к искусству проявлялся и в семье матери — Марии Павловны Юрковской (по сцене Лелева). Ее отец хорошо рисовал, окончил Петербургскую Академию художеств. Будучи демократически настроенным человеком, женился на крестьянке–эстонке, что вызвало недовольство его родителей. Неравный, по мнению аристократов, брак оказался счастливым. В семье было шестеро детей.
В детстве Марию Павловну взяла на воспитание тетка Амалия Павловна, бывшая замужем за крупным биржевым маклером — Карлом Ивановичем Шмелингом. Тетка жила на Васильевском острове в Петербурге. Детей у Шмелингов не было, и поэтому супруги решили взять на воспитание приемную дочь — свою племянницу. Так Мария оказалась в Петербурге. Ее отдали в закрытое учебное заведение на полный пансион. Это была хореографическая школа на улице Зодчего Росси (ныне Ленинградское хореографическое учившее им. А. Я. Вагановой).
В семилетнем возрасте Маша впервые стала участвовать в балетных спектаклях, старательно исполняла несложные партии. В шестнадцать лет окончила балетную школу, но балериной не стала. Мария пришла в Александрийский драматический театр. Судьба свела ее там с Федором Александровичем Юрковским, который стал ее мужем.
…Известие о том, что Федор Александрович карьеру в морском ведомстве променял на работу в театре, буквально ошеломило его родителей: в те времена значительным делом считались чиновничья и военная служба, торговля, а искусство воспринималось как занятие совершенно никчемное и предосудительное. Когда родителям стало известно, что Федор еще и женился на актрисе, они перестали с ним встречаться.
Такое отношение родителей крайне огорчило Федора Александровича, он стал вспыльчивым, легко возбудимым. Ко близкие люди прощали ему запальчивость: Федор Александрович был справедливым и добрым человеком.
Семья главного режиссера Александрийского театра Ф. А. Юрковского проявляла огромный интерес к искусству. В доме Юрковского собирались многие интересные люди — художники И. Е. Репин, И. Н. Крамской, писатель П. Д. Боборыкин, критик и историк литературы А. М. Скабичевский, химик Д. И. Менделеев, актеры К. А. Варламов, В. Н. Давыдов, П. А. Стрепетова, М. Г. Савина…
Замечательный актер Александрийского театра Ю. М. Юрьев вспоминал, что Федор Юрковский был из тех, кто сразу, при первой же встрече, вызывал расположение к себе. Человек он был в высшей степени культурный, серьезный, с большой эрудицией и пониманием актерского мастерства.
Одним из первых режиссер Юрковский поставил на сцене пьесу А. П. Чехова «Иванов». 31 января 1889 года состоялась ее премьера.
А. П. Чехов с искренней симпатией относился к Федору Александровичу. Переписка А. П. Чехова с Ф. А. Юрковским показывает, какие крепкие дружеские узы их связывали. А. П. Чехов писал ему: «Многоуважаемый Федор Александрович! Мне очень хочется повидаться с Вами, чтобы потолковать, вспомнить старину… Я буду очень и очень рад видеть Вас у себя, многоуважаемый Федор Александрович, приходите ко мне, когда Вам будет угодно, в любой час».
В семье Юрковских были четыре дочери и сын. Мать из театра ушла и полностью занялась воспитанием детей. Жалованья отца для большой семьи не хватало. Девочки были с детства приучены к труду. Шили для себя наряды, покупая лоскуты материи (так было дешевле) в Гостином дворе. Когда отец направлялся с детьми на спектакли в театры, вывозил их на Острова или ехал на концерты в Павловский «воксал», девицы Юрковские привлекали внимание скромностью во всем. Учились сестры хорошо.
Маша Юрковская отличалась необычайной красотой. Когда ей было восемь лет, ее портрет написал И. Е. Репин. Она позировала ему для иллюстраций к «Маленьким трагедиям» А. С. Пушкина.
Известна картина Крамского «Зачиталась (Мария Юрковская)». В разные годы Марию Юрковскую рисовали И. И. Бродский, М. С. Боткина, М. В. Добужинский, А. А. Андреев.
Маша Юрковская неотступно думала о сцене. «Я чуть ли не с десяти лет мечтала стать актрисой», — призналась она в одном из писем К. С. Станиславскому.
…Чтобы улучшить материальное положение семьи, Юрковские взяли жильца «с пансионом», выделив ему две комнаты в квартире. Семен Яковлевич Капустин, сибиряк, родом из чиновничьей семьи, был высокообразованным человеком, народником по своим убеждениям. К Капустину в дом приходили новые люди, демократически настроенные, прогрессивные литераторы. Дядя Сеня, как называли дети Семена Яковлевича, прививал им интерес к серьезному чтению, давал читать увлекательные книги. Споры о прочитанном, умное, вовремя сказанное слово старшего товарища — все это наряду с влиянием родителей формировало литературно–эстетические вкусы детей в семье.
…Женская Литейная гимназия была в то время казенным учебным заведением. В ее четырехэтажное здание на углу Бассейной и Надеждинской улиц ученицы шли всегда с большим желанием; среди учителей было немало передовых людей. В 1880 году ученицей пятого класса здесь была Надежда Крупская.
В Литейной гимназии, в отличие от других женских гимназий, кроме обычных предметов преподавались география, химия, анатомия и физиология растений и животных. Все уроки способствовали всестороннему развитию учениц, воспитывали у них интерес к познанию явлений природы и общественных событий.
Марии Юрковской особенно хорошо давались немецкий и французский языки, она проявляла к ним большие способности. Легко схватывала правила грамматики и синтаксиса, быстро осваивала разговорную речь, хорошо переводила с иностранных языков на русский и с русского на иностранные языки. Не следует удивляться тому, что в зрелом возрасте она владела многими языками.
Сестры Марии Федоровны вспоминали ее рассказы о том, что уроки истории превращались в увлекательные путешествия по Древнему Египту, Древней Греции и Риму, по России. Ученицы узнавали об отважных людях, которые смело выступали в защиту обездоленных и угнетенных, умели облегчить боль другого человека и согреть его душу. Учитель рассказывал ученицам об эпохе Великой французской революции. С замиранием сердца слушала Маша Юрковская преподавателя, перед ее глазами возникали деятели Великой французской революции, и среди них героические женщины Жанна Дюбари и Тереза Тальен, Елизавета Леба и Клер Лаком, Люсиль Демулен и Мери Вулстон–Крафт. Отказавшись от всяких благ, от тихой и спокойной жизни, они вступили в борьбу против социального гнета, за торжество правды и справедливости, за интересы людей труда. Их девизом были слова Жан–Жака Руссо: «Видеть несправедливость и молчать — это значит самому участвовать в ней». С гордо поднятой головой мужественные и несгибаемые женщины–революционерки во имя своих пламенных идеалов шли в тюрьмы, ссылку и на плаху…
Многие ученицы гимназии увлекались литературой. Чтение стало их неутолимой страстью. Книги… Они будили мысль, открывали неведомые миры, вели в близкие и дальние страны: в древнюю и средневековую эпохи, знакомили с гордыми и простыми людьми, с борцами за свободу.
Все это влияло на впечатлительную Машу Юрковскую. Имея честное и благородное сердце, девушка была твердо убеждена в том, что нужно помогать другому человеку, если ему грозит беда. И при этом не думать о своем уюте и благополучии.
Благотворное воздействие оказывала на Марию семья. Девушка помнила слова отца: нельзя вырастить благородного человека без воспитания в нем чувства прекрасного. Дети в театральной семье Ф. А. Юрковского росли в обстановке, которая прививала глубокую любовь к искусству и литературе, высокую культуру.
Эстетическому воспитанию Маши Юрковской способствовала красота города, в котором она жила. Петербург, созданный гением великих зодчих, талантом и каторжным трудом рядовых русских строителей, издавна называли Северной Пальмирой. Маша Юрковская беспредельно любила этот город, его величественные архитектурные ансамбли и магистрали, сады и каналы, мосты и парки. Город белых ночей и алых тревожных закатов. Город, где просторы Невы как бы сливались с широкими площадями, а памятники зодчества были выдающимися достижениями не только русского, но и мирового градостроительного искусства.
Волновала Машу Юрковскую красота пригородных дворцов и парков. Она часами рассказывала в семье обо всем, что видела в Царском Селе, Павловске, Петергофе. Дворцы, павильоны, памятники старины, статуи дарили истинное наслаждение. Особенно любила она бывать там осенью, когда на фоне синего неба бушует пламень красных, оранжевых и желтых листьев. Прозрачная голубизна рек, искусственные водопады, ручьи, мостики, запахи лугов и полей — все радовало и волновало юное сердце.
Но было в жизни и то, что огорчало Машу Юрковскую. Она видела горе тех, кто в столице Российской империи обслуживал князей, графов, банкиров, заводчиков и прочую «белую кость». Бывала она не только в центре Петербурга, но и на его далеких пролетарских окраинах, где наблюдала картины потрясающей бедности и нищеты. Петербург был городом резких социальных контрастов, «городом пышным, городом бедным». В чистой душе возникали вопросы: почему жизнь так несправедлива, почему люди, создающие своим каторжным трудом и потом все ценности, сами никаких благ не имеют?..
С юных лет на всю жизнь остался в памяти гимназисток день 3 апреля 1881 года. В десять часов утра толпы запрудили Бассейную улицу… Нарастает глухой грохот кованых колес и мерный цокот копыт. Ученицы Литейной гимназии из окна класса с болью в душе наблюдают за тем, что делается внизу, на улице: по мостовой везут на казнь народовольцев, осужденных за убийство 1 марта царя Александра II. Медленно движется черная колесница, запряженная черными лошадьми. На платформе в черных арестантских халатах и белых колпаках на головах сидят Андрей Желябов, Софья Перовская, Николай Кибальчич, Николай Рысаков и Тимофей Михайлов. Они окружены казачьей сотней и тремя ротами гвардейцев. По всей улице расставлены кордоны жандармов. Казнь «цареубийц», по мнению властей, должна была вызвать у жителей столицы презрение к ним. Но у юных гимназисток было к этим героям лишь безграничное сочувствие и искреннее уважение. Уважение на всю жизнь!
Бурно проходила юность Маши Юрковской — время острых наблюдений, неожиданных открытий и переживаний, становления характера.
Время, когда человек учится различать добро и зло, ценности истинные и мнимые, когда крепнет его убеждение в том, что нельзя быть честным не до конца и мужественным наполовину.
Мария Юрковская окончила гимназию с золотой медалью. У ее приемной дочери Марины Борисовны Андреевой хранится такой документ:
«Аттестат
ученицы Литейной женской гимназии
Мария Юрковская при отличном поведении оказала успехи в предметах: законе божьем, русском языке и словесности, французском, немецком языках, педагогике, математике, истории, географии и естествознании — хорошие, весьма хорошие, довольно хорошие и очень хорошие, сверх того обучалась чистописанию, рисованию, танцеванию, пению и рукодельям.
На основании высочайше утвержденного государем императором в 9-й день января 1862 года Устава женских гимназий девица Мария Юрковская имеет право получать, не подвергаясь испытанию, свидетельство от Министерства Народного Просвещения на звание домашней учительницы тех предметов, в коих оказала хорошие успехи. В удостоверении чего дан сей аттестат за надлежащим подписанием и с приложением печати гимназий.
С. Петербург, мая 27 дня 1886 года…»
Подписи — начальника Петербургских женских гимназий, инспектора классов и главной надзирательницы.
Мария Юрковская вошла в большую жизнь, окрыленная идеалами служения искусству и людям.
После окончания гимназии Мария Юрковская училась в драматической школе и начала трудовую жизнь: надо было материально помогать большой семье. Она уехала в провинцию, поступила в казанскую театральную группу Медведева. В 1886 году выступала один сезон на драматической сцене в Казани и вернулась в Петербург. К тому времени относится ее знакомство с будущим мужем. Действительный статский советник генерал Андрей Алексеевич Желябужский был крупным железнодорожным чиновником и являлся главным контролером Курской и Нижегородской железных дорог. Свободное время он посвящал театру, участвовал в любительских спектаклях. Впервые он увидел свою будущую жену на сцене и, восхищенный редкостной красотой девушки, влюбился в нее. В 1888 году они обвенчались. Муж был старше Марии Федоровны на 18 лет. А. А. Желябужский получил назначение в Тифлис старшим контролером Закавказской железной дороги. Супруги покинули столицу.
Вышли замуж и сестры Марии Федоровны: Надежда — за артиста балета Г. Кякшта, Евгения — за врача Б. Павлова–Сильванского, Екатерина — за военного инженера Владимира Крита,.
В Тифлисе Мария Федоровна и Андрей Алексеевич оказались в центре культурной жизни Грузии. Они завели знакомства, принимали участие в любительском литературно–театральном кружке, которым руководил дирижер и композитор М. М. Ипполитов–Иванов. Он устраивал вечера, симфонические концерты и даже ставил оперы. Мария Федоровна взяла себе артистический псевдоним по имени мужа — Андреева; под этим псевдонимом супруги выступали вместе в самодеятельных спектаклях.
Здесь сбылась мечта Марии Федоровны: она начала учиться пению, брала частные уроки у знаменитой певицы и педагога В. М. Зарудной. Успехи в пении были замечательными, и она экстерном сдала все экзамены за Консерваторию по классу вокала и фортепьяно.
В Тифлисе у Марии Федоровны родились дети: в 1888 году — сын Юрий и в 1893 году — дочь Катя. С 1893 года в семье воспитывался осиротевший девятилетний племянник А. А. Желябужского — Алексей. В Марии Федоровне он нашел не только заботливую и добрую мать, но и умного наставника.
Однако брак Желябужских стал формальным из–за неверности мужа и сохранялся ради детей.
Все свободное время Мария Федоровна посвящала детям, участвовала в спектаклях Артистического общества Тифлиса. 4 марта 1893 года газета «Кавказ» поместила хвалебную рецензию на постановку оперы А. Тома «Миньон», в которой Мария Федоровна Андреева спела заглавную партию.
Рецензент писал, что исполнительница «обнаружила природную музыкальность, много вкуса, большую ритмичность. Особенная же заслуга г–жи Андреевой состоит в том, что она дала славный поэтический образ Миньоны — этой девушки–ребенка с детски–незлобивой наивной душой, с чистым горячим сердцем, способным на сильное, серьезное чувство».
Когда М. И. Ипполитов–Иванов написал оперу на сюжет тургеневской «Аси», Мария Федоровна вновь выступила в главной роли. Автор был очень доволен ее исполнением.
В 1894 году семья Желябужских переехала в Москву. Поселились в центре — в казенной девятикомнатной квартире в Театральном проезде, напротив Китайских ворот и гостиницы «Метрополь».
Желябужские стали наносить визиты и принимать гостей. В их дом многие приходили из–за хозяйки — «несравненной генеральши», как называли Марию Федоровну ее новые знакомые. Об удивительной красоте Марии Федоровны слагались легенды, ее приравнивали к прославленным красавицам мира. Она была выше среднего роста, хорошо сложена. Ее темно–каштановые волосы имели золотистый оттенок. Классически правильными были черты матового лица. Большие темные глаза с очаровательной поволокой были печальны, как у итальянских мадонн. Голос Марии Федоровны имел приятный тембр.
В 1894 году в жизни М. Ф. Андреевой произошло знаменательное событие. Через многие годы ее сын Ю. А. Желябужский писал о том времени:
«Услыхав, что у Н. М. Медведевой появилась новая, чрезвычайно талантливая ученица, с Марией Федоровной приехал познакомиться еще «любитель», душа и художественный руководитель Общества искусства и литературы Константин Сергеевич Алексеев (Станиславский). Мария Федоровна и ее муж стали горячими поборниками нового, живого, реалистического течения в русском театральном искусстве. Оба они участвовали как актеры во всех крупнейших постановках Общества».
Дебют Марии Федоровны на любительской сцене состоялся 15 декабря 1894 года в спектакле «Светит, да не греет» по пьесе А. Н. Островского и Н. Я. Соловьева. Сыграла она роль Ольги Васильковой, а в роли Бориса Рабачева выступил Константин Сергеевич Станиславский. В спектаклях «Бесприданница», «Уриэль Акоста», «Потонувший колокол» Андреева также была партнершей Станиславского. Как потом вспоминал Станиславский, он сразу увидел в Андреевой натуру незаурядную.
С 1894 по 1898 год М. Ф. Андреева сыграла на любительской сцене одиннадцать главных ролей. Среди них были Геро и Порция в «Много шума из ничего» и «Венецианском купце» Шекспира, Кете и Раутенделейн в «Одиноких» и «Потонувшем колоколе» Г. Гауптмана и другие.
Завоевать симпатии московской публики было трудно. Зрители любили и уважали тогда Малый театр, где играли великие артисты М. Н. Ермолова, П. Н. Федотова, А. П. Ленский, А. И. Южин. И в то же самое время на небольшой клубной сцене, под руководством не профессионала, а режиссера–любителя один за другим ставились спектакли, которые все более интересовали публику.
