Ленинград, 23/Х–36 г.1
Дорогая Мария Федоровна!
Я все еще нахожусь под обаянием Ваших чудесных рассказов об Алексее Максимовиче и буквально не могу прийти в себя.
Если бы Вы знали, как мне хотелось Вас слушать и слушать!
Моя поездка в Москву получила свой настоящий смысл только после бесед с Вами. Вы мне дали много, очень много — и не только в направлении моей работы на специальную тему, но, и это главное, для восприятия, обновленного восприятия образа Алексея Максимовича как художника. Вы заставили меня почувствовать этот особенный горьковский аромат поэзии.
За все это большущее Вам спасибо! Спасибо Вам за Вашу доброту, отзывчивость. Я видел, как Вы заняты, как Вас рвут добрые люди на части, и, несмотря на все это, Вы отдали столько времени моим вопросам и не посчитались со своим днем отдыха.
На всю жизнь у меня останется живое воспоминание о Ваших прекрасных рассказах.
С глубокой признательностью и чувством искренней преданности к Вам
Ваш покорный слуга
С. Касторский
Печатается по подлиннику, хранящемуся в Архиве А. М. Горького.
Письмо связано с работой известного литературоведа С. В. Касторского над книгой: «“Мать” М. Горького. Творческая история повести» (Л., 1940), где приводится предположение Андреевой, что «в трогательно-эмоциональном образе Ниловны, страдающей душой за всех обиженных, как-то преломился образ любимой бабушки Горького» (стр. 68). Касторский ссылается на свидетельство Марии Федоровны о том, что первые наброски повести были сделаны Горьким в 1903 г., а в 1904 г. читались им в Риге, в домашнем кругу, в присутствии С. Т. Морозова (стр. 69). М. Ф. сообщила автору книги, «что она за время пребывания в Америке перепечатывала “Мать” на машинке пять раз, так много исправлений вносил каждый раз Алексей Максимович» (стр. 71).
↩
