Получил твое — очень хорошее — письмо о Ленине.1 Я написал воспоминания о нем,2 говорят — не плохо. На днях пошлю для печатания на машинке, что прошу сделать скорее, ибо их надобно печатать в Америке, Франции и России.
Писал и — обливался слезами. Так я не горевал даже о Толстом. И сейчас вот — пишу, а рука дрожит. Всех потрясла эта преждевременная смерть, всех. Екат[ерина] Павловна прислала два письма с изображением волнения Москвы, — это нечто небывалое, как видно. Рожков, Десницкий выпускают сборник воспоминаний об Ильиче, получил от них телеграмму. И отовсюду пишут письма, полные горя глубочайшего, искреннего.
Только эта гнилая эмиграция изливает на Человека трупный свой яд, впрочем — яд, не способный заразить здоровую кровь. Не люблю я, презираю этих политиканствующих эмигрантов, но — все-таки жутко становится, когда видишь, как русские люди одичали, озверели, поглупели, будучи оторваны от своей земли. Особенно противны дегенераты Алданов и Айхенвальд. Жалко, что оба — евреи.
На душе — тяжело. Рулевой ушел с корабля. Я знаю, что остальная команда — храбрые люди и хорошо воспитаны Ильичем. Знаю, что они не потеряются в сильную бурю. Но — не засосала бы их тина, не утомил бы штиль, — вот что опасно.
Все-таки Русь талантлива. Так же чудовищно талантлива, как несчастна.
Уход Ильича — крупнейшее несчастие ее за сто лет. Да, крупнейшее.
[…] Тебе — всего доброго, Мария, старый друг. […]
А. П.
4. II. 24
- Письмо публикуется по Собр. соч., т. 29, стр. 420–421. ↩
- Я написал воспоминания о нем… — Известные воспоминания Горького о В. И. Ленине в их первой редакции посылались им Андреевой для перепечатки. По сохранившимся в Архиве ИМЛ материалам видно, что Андреева получала и корректуру. На одном из экземпляров имеются ее пометки: «Копия со второй корректуры, за ней последует еще несколько, наверное, как всегда, и, наверное, еще что-нибудь будет вычеркнуто и переправлено» (ф. 4, коробка 8, ед. хр. 184). ↩
