Дорогой Владимир Ильич!
Алексей Максимович не очень-то хорошо себя чувствует, пишет, что задыхается, мало может двигаться. Из–за того, что «рубашка сердца» приросла (из-за не замеченного им в России плеврита) к плевре, испытывает сильные боли в области сердца; каверна зарубцовывается медленно; весу прибавил всего 3 кило, а за последнее время у него было предельное исхудание. Доктора требуют, чтобы он провел в санатории по крайней мере еще 2–3 месяца, до полного тепла.
Еду к нему, так как он написал мне, что ему сейчас без меня трудно и что ему очень надо меня видеть. По этой причине я так торопилась уехать из Москвы, хотя мне очень хотелось остаться и надо было бы дождаться окончательного выяснения кинематографического вопроса в Наркомпросе1.
Не могу понять, почему не хотят назначить Марию Николаевну Менжинскую (жену Вячеслава Рудольфовича)? Очень толковый, умный человек, литературно образованный, политически грамотный; целый год она работала в старом Кинокомитете, — все честные и порядочные работники относятся к ней великолепно, а разные «дельцы» — боятся и ненавидят, но вместе с тем она практический, деловой человек, который делал бы дело, а не занимался бы завиральными фокусами. Она и от Лещенко ушла, будучи несогласной с его неделовитостью и бессистемностью. И с ней чудесно можно было бы работать.
Сейчас здесь сколько угодно может быть возможностей как в смысле привлечения капитала, так и получения кредита, но, пока не будет полной определенности — кто, как и чем правит, не окажутся ли, вопреки постановлениям СТО, Совнаркома и прочих высших инстанций, муниципализированы или апроприированы все доходные статьи, — нечего и думать найти желающих идти на это дело.
Николай Петрович Горбунов отлично в курсе всего дела2 и, если Вас оно продолжает интересовать, лучше меня расскажет Вам обо всем; да и я решительно обо всем, что знала, сказала и пишу ему отсюда.
Леонид Борисович [Красин] передаст Вам о деле издания книг Алексея Максимовича3, пожалуйста, если будет нужно, поторопите решить этот вопрос, пособия или ссуды Алексей не возьмет, уехал он, не взяв ни копейки. Все, что у него было, прожито, а жить здесь, а уж особенно лечиться — безумно дорого[1]. […]
Ивана Павловича Ладыжникова, беднягу, ударило огромное несчастье: у жены его — помните, какой это чудесный человек? — рак. Одну грудь вырезали, теперь делают вторую операцию, а это значит, что надежды на спасение нет! Сейчас он едет в Питер (Лесное, Гонорин пер., 1).
Если вспомните, среди массы тягот и дел своих, о нем — это его поддержало бы. Ведь Вы для нас, стариков, все тот же особенный Владимир Ильич, и всякое Ваше внимание нам особенно дорого.
Ну, будьте здоровы, дорогой друг и товарищ! Крепко обнимаю Вас и горячо желаю здоровья, это — главное. Привет Надежде Константиновне и Марии Ильиничне.
Ваша Мария Андреева
17/II–922
Berlin Kurfürstendamm 203/204
адр. Ал. М. Schwarzwald. St. Blasien Sanatorium. M. Gorki.
[1] Данный абзац отчеркнут В. И. Лениным. — Ред.
- … надо было бы дождаться окончательного выяснения кинематографического вопроса в Наркомпросе. — Андреева пишет так подробно о кино потому, что в это время она являлась уполномоченным Наркомвнешторга по делам кино за границей и знала о происходящей реорганизации кинодела в стране. Решением Совета Труда и Обороны республики от 4 января 1922 г. вся кинопромышленность, включая съемку кинокартин, была передана Высшему Совету Народного Хозяйства (ВСНХ). За Наркомпросом оставалось художественное руководство и политико-просветительный надзор за зрелищной деятельностью кино (ЦГАОР, протокол СТО от 4 января 1922 г., л. 5 и 10). 1 февраля 1922 г. Андреева сообщала Горькому: «Придется заняться временно кинематографическими делами» (Архив А. М. Горького). ↩
- Николай Петрович Горбунов отлично в курсе всего дела… — Имеется в виду управделами Совета Народных Комиссаров, который был информирован Андреевой лично во время ее приезда в Москву о перспективах и трудностях предстоящей работы за границей в области кино. ↩
- … о деле издания книг Алек[сея] Макс[имовича]… — Абзац, в котором содержится эта фраза, отчеркнут В. И. Лениным. В связи с поднятым Андреевой вопросом о материальном положении Горького В. И. Ленин писал управделами Совнаркома: «Прошу поговорить с Красиным о Горьком и всячески ускорить получение денег Горьким. Если есть малейшие трения, сказать мне» (Ленинский сборник XXXV, М., 1945, стр. 332). ↩
