62.(3-е изд.) Из письма М. Ф. Андреевой А. М. Горькому (11 марта 1916, Москва)

11-го. Вернувшись из театра.

…Что касается пьесы, то, само собой разумеется, после этого твоего письма я могу только уничтожить ее, что и сделаю. Положив руку на сердце, честно могу сказать, что я отнюдь не писала тебя, тем паче не идеализировала себя. Просто невольно, как все, как и ты, рассказывала пережитое, перечувствованное и передуманное. Прежде эта пьеса была куда более личной и близкой по фигурам и к тебе и ко мне. Теперь, мне казалось, это личное сильно снизилось в пьесе. Но — ты знал эту пьесу и раньше и теперь, и ты не относился к ней так, как в этом письме¹.

Когда ты писал «Детей солнца», «Чудаков», даже «Дачников» — ты думаешь, ты не вложил в них и себя и меня? «Чудаки» людьми, мало знающими тебя, приняты были именно как автобиография, и твоя жена продолжает утверждать, что Елена в «Чудаках» это она, а я — Ольга. Не думаю, чтобы это было правдой, но внешнее положение тогда давало ей право так думать, а хранящиеся у нее твои письма только подтверждают, по ее словам, это положение.

Почему же я, написав эту вещь, писала себя? Может быть, есть что-нибудь и от меня, как весь первый акт, но потом, чем дальше, тем меньше в этой Вере Марии Федоровны, — это я осмелюсь утверждать. А если я два слова сказала против жен, то извини меня — они дали мне право думать о них очень дурно, и я на этом праве своем настаиваю!

Я не заслуживаю того презрительного отношения, той враждебности и отчужденности, которой дышат твои письма. Я стою некоторого уважения к себе. Писать о тебе я никогда не буду, а эту пьесу уничтожаю, хотя в ней и нет той автобиографичности, которую ты в ней увидел, мог увидеть только чужой. Может быть, мне вообще лучше не писать тебе?

Я сегодня отказалась выходить кланяться публике, хотя она меня вызывала как бешеная. Мне было противно идти кланяться тем, кто только что смеялся, и только потому, что я свою душу разрывала в клочья, чтобы победить их, заставить их плакать над поруганным чувством несчастной глупой бабенки, я не могла. Перед спектаклем я прочла твое письмо. Много мне из грехов моих проститься должно за сегодняшний вечер и вот эту ночь, когда я одна буду метаться, как зверь в клетке. Всегда, всегда и навсегда — одна, это я теперь знаю. Поняла.

Печатается впервые в настоящем издании этой книги. Год и месяц установлены по помете «11-го. Вернувшись из театра». Андреева в этом сезоне играла только один раз 11-го — в марте.