В том-то и беда моя была, друг мой, что у меня не только никакой бумажонки не было,1 но за мной все время, с самого Капри, был хвост2 благодаря визиту к Алексею Максимовичу Вл. Лв. Б-ва [Бурцева], совпавшему с моим отъездом.
Милый мой друг, спасибо Вам! Верю, что мы с Вами увидимся, и тогда Вы поймете, что дела обстояли так, что при всем желании трудно было не потеряться несколько. Сообщаю лично для Вас только: некий Пятницкий — может быть, Вы о нем знаете — совершенно разорил «Знание», истратил все средства Алексея Максимовича, неумело распоряжаясь ими, поставил А. М. в невозможное материальное положение и полную зависимость от него. Стало просто жить не на что, и я еду спасать что можно, чтобы Ал. Мак. не пришлось писать буквально из-за куска хлеба.
Его семейство — сын, ему шестнадцать лет, а бывшая его жена и ее мать зарабатывать не умеют, но всегда жили и живут на средства Алексея Максимовича.
Чем все это кончится, что удастся — не знаю. Сделаю все, что могу. Если Вы слышали о разногласиях между мною и А. М. — не верьте, эти слухи тенденциозно распространялись теми, кому это было выгодно и интересно.
Духом я не падаю. И сейчас, когда у меня совершенно неожиданно и случайно оказалась возможность пробраться в Россию, я ожила. Оттуда напишу. В Стокгольме кого-нибудь разыщу: мне там придется прожить целый день, а я по-шведски ни-ни.
Обнимаю Вас крепко.
Странно мы с Вами подружились, а должно быть, крепко.
Ваша М.
Еду сегодня в 7-30 вечера.
Письмо печатается впервые в настоящем издании, по оригиналу, хранящемуся в ИМЛ, ф. 134, ед. хр. 2065.
- …никакой бумажонки не было… — Андреева подчеркивает, что она выехала с Капри без всяких документов. Судя по письму к Б. Н. Рубинштейну, он-то и дал ей возможность «пробраться в Россию», прислав из Берлина в Копенгаген паспорт на чужое имя. Под видом иностранки Андреева приехала в Финляндию и нелегально поселилась в Мустамяках. ↩
- Агент царской охранки, следивший за Андреевой. ↩
