Дорогой Константин Петрович!1
Думали мы, думали с Алешей и пришли к таким выводам: надо полагать, что до весны положение дел в России не изменится и репрессии будут продолжаться, следовательно, нам в России не жить, судя по точным данным (сообщения из Таганской тюрьмы)2. Вот Алеша и решил сейчас ехать в Америку и Европу для той цели, мысль о которой Вы сами подали ему летом. Это решено, и через две недели — мы едем, может быть даже раньше. Много говорить поэтому поводу нечего, тяжело это нам обоим, но, видно, так надо.
Вам надо приехать сюда как можно скорее. На днях у Вас или у Кати будет Герман[1], он будет знать наш адрес и привезет Вас туда, где мы будем. Мы едем в имение к кому-то3.
Что здесь происходило, Вам расскажут юнкер4, Скиталец и вообще «очевидцы». Все великолепно, но устали мы до того, что еле дышим.
Боже мой, до чего мне хотелось бы повидать Катю и Женю, а до весны вряд ли удастся? В Петербург — Вы все меня не пускаете!
Жму руку и обнимаю, Алексей Максимович тоже.
М.
[1] «Герман» — одна из партийных кличек Н. Е. Буренина. — Ред.
- Датируется по времени отъезда в имение «Коё» («Летопись жизни и творчества А. М. Горького», т. 1, стр. 584). ↩
- … судя по точным данным (сообщения из Таганской тюрьмы). — Имеются, по всей вероятности, в виду сообщения арестованных руководителей Московского комитета партии, с которыми Андреева была связана. ↩
- Мы едем в имение к кому-то. — Речь идет об отъезде в имение «Коё» помещика Варена в связи с необходимостью перейти на нелегальное положение из-за угрозы ареста. ↩
Что здесь происходило, Вам расскажет юнкер… — Юнкером в семье Андреевой называли прапорщика Трояновского, который присутствовал на концертах в Гельсингфорсе и мог рассказать о них. Современный финский писатель Арво Туртиайнен в статье «Максим Горький и финны» пишет о том, как воспринимались зрителями революционные стихи в исполнении Андреевой.
«После нескончаемых аплодисментов ей пришлось прочитать стихотворение снова, и на этот раз по-фински. Это внимание к финской публике вызвало необыкновенную в Финляндии бурю оваций. Горькому и Марии Андреевой до бесконечности кричали “ура”» («На рубеже», 1956, № 5, стр. 174).
Тот же автор пишет о выступлении Андреевой на банкете:
↩«Мария Андреева говорила о женском движении и поздравила финских женщин с их достижениями» (там же, стр. 173).
