40.(3-е изд.) Л. Н. Андреев — М. Ф. Андреевой (12 января 1905, Москва)

12 января 1905, Москва

Дорогая и милая Мария Федоровна! Сегодня я узнал, что с другими членами депутации, ходившей к Витте,¹ арестован и Алексей, уже в Риге, Идиоты! Им следовало бы арестовать весь народ. Но жалко, что произошло это в момент вашей болезни, жалко Алексея, который пошел в тюрьму с заботами и тяжелым сердцем. Вас не утешаю — вы знаете хорошо, что арест не может быть продолжителен и тяжел, ибо времена Чернышевского прошли.

Здесь, кажется, спокойно. Много заводов и фабрик бастует, но столкновений, кажется, не было. Говорю: «кажется», ибо слухи очень противоречивы. Эти идиоты расклеили сегодня на улицах совершенно невероятную, дико глупую и наглую «телеграмму» такого приблизительно содержания:

«Лондон. Беспорядки, происшедшие в Спб., Севастополе и Либаве, а также стачки в Вестфалии вызваны англо-японскими провокаторами, и все, кто примкнет к ним, суть изменники и предатели».

Вы подумайте: даже в Вестфалии! Договориться до такой чепухи можно только в состоянии полного умоисступления. Какой смех поднимется за границей!

Милая Мария Федоровна! Очень мне жалко, что вы больны.

Эх!

А за себя мне совестно. У меня… у меня — болят зубы. Вы можете себе представить: зубы. Идиотская, бесстыднейшая, безвредная боль, а человек ни к чему не способен. У меня есть рассказ про некоего еврейчика, который проморгал распятие Христа, так как в этот день у него нестерпимо болели зубы, — думал ли я быть таким евреем! И вырвать нельзя — ни одного зуба во рту не останется.

13 января

Получил ночью от Екатерины Федоровны телеграмму, что вам лучше, — и так обрадовался! Спасибо Екатерине Федоровне, что потрудилась ответить.

Где Алексей содержится? Имеете ли вы возможность сноситься с ним? Когда будете совсем здоровы, напишите. И что-то будет? Вот время! Здесь, в Москве, забастовки, кажется, растут, хотя настроение в общем не определилось. Сегодня вышли только две газеты: «Московский» и «Русский» листки. Вчера, 12-го, банкетов не было, не было и обычного общества. Что-то говорят об очень решительном и радикальном постановлении земского собрания, но неизвестно, врут либо говорят правду. Вообще слухов не оберешься.

События держат мысль в таком напряжении, что ничего нельзя делать: ни работать, ни отдыхать, ни сидеть дома, ни думать о чем-нибудь другом, помимо происходящего. Так и мечешься весь день как угорелый.

Земство, оказывается, не московское, а саратовское, и дума — сейчас слышал — послала царю телеграмму с требованием немедленного прекращения кровопролития и немедленного созыва Учредительного собрания.

Крепко жму руку, а Шура целует. Она сама не пишет, ибо с утра до поздней ночи мечется, между прочим с устройством концерта, где должен был участвовать Алексей. Все равно, впрочем, участвовать ему бы не пришлось, так как попечитель уже второй раз его вычеркивает.

Выздоравливайте, голубушка!

Искренне любящий вас Леонид

Говорят, что с «англо-японскими провокаторами» они вляпались: английское посольство возмутилось, и будет чуть ли не новая комиссия. Вот несчастные юмористы! Полиция будто ходит и сама срывает эти объявления.

Письма Л. Андреева печатаются по «Литературному наследству», т. 72, Горький и Леонид Андреев (М., 1965).